Живой музей перформанса

Программная выставка о перформансе

12 ноября - 19 ноября 2010 года

Место: ТЦ "Европа"

Выставка-музей, посвященная перформансу. Постоянная экспозиция из документаций перформансов и исследовательских этюдов сопровождалась ежедневным перформансом от московских и воронежских молодых художников.
Кураторы:   Илья Долгов ,   Николай Алексеев
Участники:   Александр Повзнер,   Арсений Жиляев,   Варя Павлова Лисокот,   Диоген Синопский,   Дмитрий Гутов,   Иван Горшков,   Илья Долгов,   Клуб Любителей Джотто,   Ксения Сорокина,   Николай Алексеев,   Пограничные Исследования,   Сергей Огурцов,   Таус Махачева

Сайт проекта live.vcsi.ru — программа, видеодокументация.

С 12 по 19 ноября Воронежский Центр Современного Искусства открывает «Живой музей перформанса». Появление перформанса как жанра искусства относят к началу ХХ века. За последние сто лет его возможности исследовали художники и поэты Дада, русские и итальянские футуристы, легендарные композиторы Джон Кейдж и Филип Гласс, поп-идолы Йоко Оно, Лури Андерсон и Бьорк. Однако общие интенции перформанса необозримо далеко выходят за рамки жанра и тем более за рамки ХХ века, не зря же примером для многих «художников действия» являлись Диоген Синопский и Франциск Ассизский. Воздействие перформанса на зрителя несравнимо ни с чем по своей силе и эмоциональной вовлеченности. Однако для Воронежа этот жанр до сих пор остается почти не знаком.

Цель проекта – познакомить воронежцев с этим жанром, а также вписать его в максимально широкий культурный и исторический слой, провести «дежанризацию» перформанса, показав его связь с самыми разнообразными антропологическими практиками.

В рамках выставки каждый день будут проводиться живые перформансы художников из Воронежа, Москвы и Европы, а также лекции и кинопоказы.

Будет работать постоянная экспозиция, состоящая из видео- и фотодокументации, инсталляций, объектов, диорам и исследовательских проектов.

 

ЖИВОЙ МУЗЕЙ ПЕРФОРМАНСА: ШИЗОФАЗИЧЕСКАЯ АРХЕОЛОГИЯ ИССЛЕДУЕТ ВМЕРЗАНИЕ
ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ОПЫТА В ИСКУССТВО

Перформанс – странный раздел визуального искусства. Претендуя на искренность, прямоту высказывания, честность, непосредственность, присутствие, это жанр отказывается от иллюзорности, этого фундаментального принципа искусства. И сразу же порождает свои условности и свои иллюзии. Разобраться в этих хитросплетениях смог бы только самый маниакальный структурный антрополог. Но время этих бесстрашных исследователей прошло – и нам остается только горизонтальный метод шизофазической археологии.

Надо отстраниться от условий жанра – и посмотреть на него как на любой другой вид искусства. Поставить в один ряд с инсталляцией или живописью и забыть, что они функционируют по-разному. И расширять далее этот сравнительный ряд, включая в него все новые и новые человеческие практики – от античных симпосиумов до схваток боевых киборгов. Вряд ли можно назвать такую стратегию осмысленной, а позицию – аналитической. Однако как только мы переводим это наивное предъявление того, что есть и было, на поле визуального искусства, появляется пространство и для понимания, и для удивления, и для интерпретаций.

Если в качестве кураторской стратегии выбрано шизофазическое говорение артефактами и документами, то экспозиционной моделью неизбежно становится краеведческий музей. Чередование диорам, стендов, документов, останков, древностей, макетов, объединенных странными повествовательными принципами, создает из обломков человеческих реальностей автономную систему. Перформанс – кристаллическое ядро этой системы, её оптический принцип – позволяет выстроить связи там, где их раньше не было, увидеть историю там, где раньше были только разрывы. Эти возможности открываются, потому что перформанс находится на периферии визуального искусства – не создавая «вещных» произведений, он сам себе отказывает в амбициях на центральные позиции. Но эта периферийность позволяет быть гораздо ближе к обыденным человеческим делам, восстановить тот древний связующий момент, когда сперва идет не объект, а намерение и действие, когда культура это не набор артефактов – а набор практик.

Одной своей стороной греясь в тепле живого мира людей, перформанс другой стороной погружается в катакомбный холод искусства. Чем глубже – тем отчужденнее и овеществленнее становятся его проявления. Живой музей перформанса включает в себя все стадии этого окаменения.

Первый археологический слой – сами перформансы, исполняемые художниками ежедневно. Арсений Жиляев в перформансе «Слова», группа Пограничные Исследования в «Спорно» обращаются к экзистенциальному потенциалу речи, к определению конца себя и началу другого, к возможности ускользнуть в промежуточность между горизонтами знаков. Ксения Сорокина обращается к ритуальной жертвенности – одной из древнейших функций искусства, переводя её в личный, интимный опыт. Александр Повзнер выступает как отрешенный, медитирующий скульптор, случайной мыслью создающий пространственные композиции из людей и ситуаций. Клуб Любителей Джотто испытывает возможность погрузиться в прошлое своей генеалогии, чтобы найти там новые силы и новые слова. Варя Павлова Лисокот смешивает поэзию, музыку, индустриальный мусор и новую мифологию, создавая принципиально новую идентичность в мире гибридов и номадов.

Естественным продолжением перформансов является их документация – фото, видео, описания. Однако все совсем не просто. Как смотреть на подобное свидетельство? Как на след того, что было? Как на подсказку к реконструкции опыта? Или как на самостоятельное произведение, для которого когда-то случившийся перформанс был всего лишь технической стадией реализации? Наблюдая видеодокументацию перформансов Дмитрия Гутова или Таус Махачевой невозможно отделаться от мысли, что перед нами давно не люди, а античные полубоги, претерпевающие свои бесконечные метаморфозы. Трудно признать их право на человеческий опыт. Искусство здесь уже реализует свое право на смертельное прикосновение к живому, переводящему его в принципиально новый статус.

И последняя стадия кристаллизации – работы, которые художники сделали специально для живого музея перформанса, но которые перформансами не являются и никогда не были. Николай Алексеев использует структурированное движение людей, чтобы произвести автономное художественное полотно в надменном духе постживописной абстракции. Иван Горшков создает то ли армию, то ли целеустремленную стаю странных химер – и оставляет право действия и опыта за ними, становясь только наблюдателем. Автор этого текста собирает машину, воспроизводящую поступок и событие – но в отчуждении от субъектов и от уникальной ситуации. Сергей Огурцов репрессивно превращает свое персональное переживание в крайне формализованное эстетическое решение.

Все эти артефакты музея – как живые, так уже и окаменевшие – окружены случайным хороводом документов и образов самых разных случаев человеческого мира. Фотографии, цитаты, схемы своей неуместностью и хаотичностью разрывают неуклонное стремление искусства свернуться в своей бездонной автономии.

Возможно и наоборот – своим холодным взглядом искусство ставит под сомнение не только этот мельтешащий мир, но даже и свои собственные практики, пытающиеся к нему приблизиться – практики перформанса.

Илья Долгов

Сайт проекта live.vcsi.ru — программа, видеодокументация.

Поделиться: