Может ли рефлексия превратить наблюдателя в подозреваемого? А художник, как субъект в пейзаже, рассматриваться как «подозрительное лицо»? Как возникает подозрение по отношению к объекту рефлексии?
Выставка – стоп-кадр творческого процесса, диалог о любви ко временным и утилитарным уличным явлениям, сырому материалу; о городском и медийном пространстве как особом, самостоятельном мире со своей фактурой действительности; о практиках выживания в географической и социокультурной ткани города. В различном контексте художники ставят перед собой схожие задачи – сохранять бережность к эстетической и символической ткани, в которую мы вплетены и которой дышим, в условиях индустрии, необходимости создавать законченный продукт. Камертонное улавливание волнений городской поверхности и соотнесение ментальных карт, которые накладываются друг на друга в условиях все ускоряющегося времени, помещается в плоскость художественной работы.
В линейной структуре улиц временные материалы и необязательные предметы по большей части оставлены, или нарочно считываются как оставленные, от потери функции; они застряли в остановленном движении. Почему такие объекты кажутся соразмерными и близкими художнику?
Этот и другие вопросы наводят на целую цепочку подозрений. Что остается за рамками известных нам теорий и стратегий подхода к городской перцепции? Каким образом можно сегодня работать с тем, что кажется давно исследованным?
В результате естественного интереса формируется пространство, где сосуществуют различные виды личных, субъективных исследований. Они не ставят целью активное вмешательство или воздействие, как и расширение зоны художественного пространства; это фокусировка на неизбежном взаимодействии с городской средой за счет нашего присутствия в ней и на внимании, направленном на те или иные объекты. Между работами есть внутренние переклички, но интенции специально объединять их не было. Напротив, художники стремятся обнаружить органические моменты диалога между методами и точками внимания.
Аня Ротаенко
Саша Мороз
Виктор Коханюков