Здесь заседает совет по искусству, собираются природоохранные и градозащитные организации (в результате − занятный микс из либеральных общественных начинаний и старомодного охранительства).
Здесь есть вузы, театры, вокруг которых центрируется культурная жизнь.
Здесь есть красивые ландшафты, видовые места и парки.
Здесь есть букинистические магазины и кружки правозащитников, заброшенные промышленные здания, которые можно переделать в лофты, и офисы разработчиков ПО.
Здесь есть пекарни с домашними пряниками, кружок велосипедистов, кофейни с остроумными названиями.
Здесь есть простор для альтернативы − альтернативной музыки, альтернативных медиа, альтернативного стиля жизни − и для успешной предпринимательской деятельности − не денег нажить, а занятие по душе, не профессия, а искреннее увлечение.
Здесь приведено почти дословное описание «латте-городка», данное Дэвидом Бруксом в его бестселлере «Бобо в раю». О городах с креативным классом, умеющим творчески зарабатывать и потреблять писал и другой американский исследователь городов Ричард Флорида. Основная претензия обоих авторов к этому классу в том, что он не осознает себя классом, а значит, не видит себя движущей силой изменений в обществе и не хочет брать на себя ответственность. Уютное и комфортное существование городского сословия − и его последствия описаны у классиков: «В квартире, густо унавоженной бытом, сами по себе выросли фикусы».
В сентябре город кофеен и пекарен посетила студенческая исследовательская экспедиция из московских вузов. Взгляд молодых урбанистов остановился на объектах ЖЭК-арта (покрышки, мягкие игрушки и т. п.), гайд-парках (не используемых по назначению), религиозных и политических высказываниях на улице, стрит-арте (есть и коммерческий, и согласованный с управами, и нелегальные граффити), отдельных районах − левом береге (совсем нестрашном), Советском и пос. Рыбачьем (который хорошо бы гибридизировать с центральными зданиями города).
Воронежские художники, тематизирующие уличное пространство, по-разному с ним взаимодействуют: переносят экстерьерную эстетику с узнаваемыми элементами индивидуального стиля в интерьер галереи (Gudwin), и наоборот − позволяют зрителю посмотреть сквозь стены (Михаил Добровольский), создают мистическую завесу, навеянную shabby chick абстракциями, (Екатерина Квасова), критически указывают на множественность реальности − экранной и уличной − в эпицентре потребления (Надежда Синозерская), интимизируют / обобществяют памятные места (Илья Половина, Михаил Добровольский), размышляют о регулятивной власти дорожных знаков, которые, обернувшись мягкими скульптурами, складываются в высказывание (Борис Смирнов).
Латте-горожанам до граждан не хватает (снова по Бруксу) «духовного пыла» вместо материализма и «ортодоксального пуризма» вместо «нашей талой морали».
«Двойной эспрессо. Без сахара, пожалуйста».